Открытия

Флогистон и уголь

XVIII век

В 18–м веке в России жил и трудился на благо российской науки учёный немец Ловиц, друг и соратник Ломоносова. В какой–то период своей жизни он занимался синтезом виннокаменной кислоты. Кислота у него получалась мутная, с потемнением из за продуктов распада, что весьма огорчало Ловица — ничего он не хотел так сильно, как получить чистый и прозрачный раствор.

Тогда он выдвинул теорию о том, что для очистки раствора нужно уменьшить в нём количество флогистона.

Про этот флогистон нужно сказать пару слов отдельно.

В 18–м веке учёные считали, что все горючие вещества состоят из смеси земли и флогистона – эдакого огня в свободной форме. При горении огонь (флогистон) высвобождается, и остаётся зола (земля). Позже заметили, что зола бывает тяжелее исходного вещества (например, оксид сгоревшего металла, тяжелее самого сжигаемого металла), но быстро нашли этому объяснение – флогистон обладает отрицательным весом (огонь ведь всегда рвётся вверх). И, когда открыли водород, это объяснение «блестяще» подтвердилось – водород делает легче наполненные им сосуды, а, сгорая, на первый взгляд, не оставляет после себя ничего, кроме тепла и света.

Сомневаться во флогистоне в те времена для учёного означало поставить на карьере крест. К тем, кто не верил во флогистон, относились так же, как в наше время к искателям вечных двигателей. Так вот, Ловиц решил, что потемнение в растворе содержит большое количество флогистона, а если раскалить золу, оставшуюся после горения, то она впитает в себя часть флогистона из раствора. Ловиц взял угли из камина, хорошенько прокалил их.

Как все мы понимаем, он получил активированный уголь, с помощью которого и получил желанный кристально чистый раствор.

Открытие принесло России немалую прибыль. Активированный уголь делал гнилую воду пригодной для питья, полностью удалял из неё слизистые осадки, что значительно способствовало развитию молодого тогда русского флота. Пересыпая слои мяса толчёным углем, можно было долго предохранять его от гниения. Из водки уголь удаляет сивушные масла. И, разумеется, угольные пилюли спасли немало жизней при отравлении.

А началось всё с неверной теории о флогистоне.

Автор: Den Drake

Неудавшееся открытие XIX века или как синтезировали красители

Англия, XIX век

Студент Уильям Перкин, вместо того, чтобы свалить на Рождественские каникулы куда подальше от Альма–Матер, (к тёще на блины, например), запирается в лаборатории и ставит химические опыты. Цель – проверить теорию учителя. Учитель Уильяма (некто Гофман) считал, что, окисляя нафталин, можно получить хинин.

Современным химикам, а также зайцу несудьбы, хорошо известно, что это невозможно. Но Перкин с Гофманом этого не знали и вот результат — неугомонный ботаник корпит в лаборатории.

Немного о хинине

В те давние времена, когда основным инструментом лечения болезней традиционной медицины было в гроб вгоняющее кровопускание, единственным средством от малярии был хинин – сухой остаток от выпаривания отвара коры хинного дерева.

Как мы понимаем, чтобы получить ложку хинина, надо было нехило потрахаться с кастрюлями при выпаривании (а сколько того сухого остатка? милиграммы), да и хинное дерево – это не кипарис, где попало не растёт. В общем, стоил хинин реально на вес золота или больше. Если больной малярией не получал его, то, как правило, отправлялся в Верхнюю Тундру, так что научиться синтезировать хинин, да ещё и из такого дерьма, как нафталин – задача воистину благородная. Жаль только невыполнимая. Итак, наш студиозус вооружился бихроматом калия и стал что есть силы окислять нафталин.

Неудача.

Перкин начал перебирать другие соединения, химически близкие к нафталину. Тоже мимо. Последним в этом списке шёл анилин. Но и из него никакого хинина у Уилли не получилось. Вместо желанного прозрачного раствора у него в колбе всё время оседал какой–то серо–буро–малиновый осадок. В этот момент в голове Уильяма Перкина родилась примерно такая мысль: «Ну хорошо, это не хинин, но что же это у меня получилось, мать вашу растак?!»

Чтобы растворить осадок и исследовать его состав, он плеснул в колбу спирта и вместо отвратительной бурды увидел в колбе чистый раствор поразительно красивого и насыщенного фиолетового цвета. Любой другой студент вылил бы этот раствор в унитаз (или куда там они гадили в 19–м веке), но Перкин, в числе прочего, был ещё и живописцем.

Оттенок так понравился ему, что он решил:
— Забить на опыты
— Оформить патент на открытый им краситель мовеин
— PROFIT

Открытия новых красителей на основе анилина посыпались как из ведра – розанилин, красный краситель фуксин и проч…

Так неверная теория дала целую индустрию – производство анилиновых красителей.

Историческая справка: до этого открытия пурпурный, то есть фиолетовый, краситель умели получать только одним способом — перетирая с солью каких–то морских улиток, а потом высушивая их на солнце. на грамм краски уходило примерно 10000 улиток, стоила пурпурная краска невероятного бабла и служила в те времена заменителем майбаха и вирту.

Соответственно, рецепт дешёвого пурпурного красителя был фундаментом для очень выгодного бизнеса, что Перкинс быстро и сообразил.

Автор: Den Drake